Введение в критическую агиографию
Мы сейчас видели, что герои и предметы агиографического повествования принадлежат к некоему ограниченному списку. Но о тех же самых предметах и людях могут повествовать и другие сочинения, не агиографические (например, летописи).
Агиографические произведения отличаются от обычных («светских») исторических произведений своей обязательной соотнесенностью с культом.
Но при этом агиография объясняет смысл культа на своем собственном языке, а не на языке богослужения или иконографии.
Делеэ не стал заходить далеко в попытках определения того, что же значит этот язык культа. Его термин
Вместо изучения языка культа, как он используется в агиографии, — «агиографической лингвистики» — Дэлеэ сосредоточился на «агиографическом литературоведении», то есть на изучении отдельных жанров (в литературоведческом смысле слова) агиографической литературы. Этому посвящена самая важная теоретическая монография Делеэ, на которую мы уже не раз ссылались, —
Делеэ воодушевлялся идеей, что жанровая классификация памятников агиографии становится их классификацией по степени значимости как исторических источников.
Позднее, в работах Петерса и особенно ван Эсбрука, выяснилось, что все сложнее: жанровая шкала Делеэ соответствует не постепенному иссякновению исторического содержания, а некоторым его качественным переменам. Историческое содержание у агиографических памятников может быть не только таким, каким представлял его Делеэ. Всё же «агиографическое литературоведение» Делеэ остается важным, хотя, вопреки Делеэ, не исключает необходимости «агиографической лингвистики».
Теперь нам предстоит кратко описать сначала «агиографическое литературоведение» Делеэ, а потом «агиографическую лингвистику» ван Эсбрука. Они будут соотноситься друг с другом по предмету изучения соответственно тому, как литературный жанр произведения соотносится с языком, на котором оно написано.